За пузырём Биткойна часть 1: Начало

Да, криптовалютная мания движима алчностью, но она может привести к чему-то намного более важному, чем богатство.

layer innocent nothing argue pottery winner cotton menu task slim merge maid

Это бессмысленная последовательность слов: случайный набор, сгенерированный алгоритмом, работающим с английским словарём. Но эти слова ценны тем, что они сгенерированы специально для меня программным инструментом под названием MetaMask. На языке криптографии они известны как seed-фраза. Возможно, она выглядит как бессвязный поток сознания, но эти слова могут быть преобразованы в ключ, открывающий цифровой банковский счёт или даже онлайн-паспорт. Только для этого нужно сделать несколько дополнительных шагов.

На экране мне советуют надёжно хранить свою seed-фразу: запишите её или храните в безопасном месте на компьютере. Я записываю 12 слов в блокнот, нажимаю кнопку, и моя seed-фраза превращается в строку из 64 бессвязных, на первый взгляд, символов:

1b0be2162cedb2744d016943bb14e71de6af95a63af3790d6b41b1e719dc5c66

В мире криптографии это называется «приватный ключ»: способ подтвердить личность, подобно тому как в реальном мире ключи подтверждают вашу личность, когда вы открываете дверь своего дома. Моя seed-фраза каждый раз будет генерировать одну и ту же последовательность символов, но не существует способов получить изначальную фразу из ключа, и именно поэтому очень важно хранить seed-фразу в безопасном месте.

После этого приватный ключ подвергается двум дополнительным преобразованиям, производя новую строку:

0x6c2ecd6388c550e8d99ada34a1cd55bedd052ad9

Это мой адрес в блокчейне Эфириума.

Эфириум принадлежит к тому же семейству криптовалют, что и Биткойн, чья стоимость только за прошедший год увеличилась больше чем на 1000%. У Эфириума есть свои валюты, в частности Ether, но платформа не ограничивается деньгами. Адрес Эфириума сочетает в себе элементы банковского счёта, адреса электронной почты и номера социального страхования. Сейчас он существует только на моём компьютере в виде бездействующей бессмысленной строки, но как только я попытаюсь совершить какую-нибудь транзакцию – например, сделать взнос в краудфандинговую кампанию или проголосовать на онлайн-референдуме, – этот адрес транслируется в импровизированную всемирную сеть компьютеров, которая пытается верифицировать транзакцию. После этого результаты верификации транслируются в ещё более обширную сеть, где ещё больше машин вступают в своего рода соревнование по выполнению сложных математических расчётов, победитель которого запишет эту транзакцию в единый, канонический реестр всех транзакций, когда-либо совершённых в истории Эфириума. Так как эти транзакции зарегистрированы в последовательности «блоков» данных, такой реестр называется блокчейном.

Весь процесс занимает не больше нескольких минут. На мой взгляд, для пользователя это мало чем отличается от обычной рутины онлайн-жизни. Однако на техническом уровне происходит нечто удивительное – то, что ещё десять лет назад было невообразимо. Я совершил безопасную транзакцию без каких-либо традиционных институтов, на которые мы полагаемся, чтобы установить доверие. В сделке не было никаких посредников; никакая социальная сеть не перехватила данные моей транзакции для лучшего таргетинга рекламы; никакое кредитное бюро не отслеживало активность для определения моей кредитоспособности.

А как насчёт платформы, делающей всё это возможным? Она никому не принадлежит. Нет никаких венчурных инвесторов, поддерживающих Ethereum Inc., потому что нет никакой Ethereum Inc. Своей организационной формой Эфириум намного ближе к демократии, чем частная корпорация. Нет никакого старшего директора, отдающего приказы. Вы можете заслужить честь участия в управлении Эфириумом, присоединившись к сообществу и выполняя работу. Как и Биткойн и большинство других блокчейн-платформ, Эфириум больше напоминает рой, чем формальный субъект. Его границы прозрачны; его иерархия намеренно сглажена.

О, и ещё кое-что: некоторые участники этого роя уже накопили благодаря своим трудам миллиарды в фиатной валюте, так как стоимость одной «монеты» эфира выросла с $8 на 1 января 2017 г. до $843 год спустя.

Возможно, вам хочется проигнорировать эти трансформации. В конце концов, безудержный рост цен биткойна и эфира выглядит как классический пример иррационального оптимизма. Да и почему вас должен волновать малопонятный технический прорыв, который сейчас внешне ничем не отличается от входа на сайт для совершения платежа с помощью кредитной карты?

Но такое игнорирование будет недальновидным. Если недавняя история интернета нас чему-то и научила, так это тому, что кажущиеся малопонятными решения по программной архитектуре способны обрести глобальное влияние, как только технология получит массовое использование. Если бы стандарты электронной почты, принятые в 1970-е, включали криптографические публичные и приватные ключи как опцию по умолчанию, то, возможно, мы избежали бы катастрофических взломов почты, затронувших всех — от Sony до Джона Подесты, и миллионам простых потребителей не пришлось бы столкнуться со ставшей привычной кражей персональных данных. Если бы Тим Бернерс-Ли, изобретатель Всемирной паутины, включил в свои оригинальные спецификации протокол составления профиля наших социальных связей, то, возможно, не было бы Facebook.

Истинные сторонники блокчейн-платформ вроде Эфириум считают, что сеть распределённого доверия – это одна из тех инноваций программной архитектуры, которые в долгосрочной перспективе окажутся исторически значимыми. Это обещание способствовало огромному скачку цен криптовалют. Но, в определённом смысле, в итоге может оказаться, что [ценовой] пузырь биткойна лишь отвлекает внимание от истинного значения блокчейна. Многие евангелисты новых технологий считают, что их настоящее обещание заключается не в вытеснении наших валют, а в замене многого из того, что мы сейчас понимаем под интернетом, и в то же время возвращении онлайн-мира к более децентрализованной и эгалитарной системе. Если верить евангелистам, будущее за блокчейном. Но он также предоставляет возможность вернуться к корням интернета.

Вдохновивший когда-то утопические мечты о бесконечных библиотеках и глобальной взаимосвязанности, интернет за последний год, кажется, стал универсальным козлом отпущения – причиной почти всех социальных бед, с которыми мы сталкиваемся. Тролли с пост-советского пространства разрушают демократическую систему фейковыми новостями на Фейсбуке; в Твиттере и на Reddit процветает ненависть; огромное состояние технической элиты ухудшает равномерность распределения доходов. Для многих из нас, кто застал ранние дни сети, последние несколько лет выглядят как наказание за грехи. Интернет обещал новую разновидность эгалитарных СМИ, представленных небольшими журналами, блогерами и самоорганизующимися энциклопедиями; на смену информационным гигантам, господствовавшим над массовой культурой в XX веке, должна была прийти более децентрализованная система, определяемая совместными сетями, а не иерархиями и телевещательными каналами. Культура в целом должна отражать пиринговую архитектуру самого интернета. Интернет в ранние дни был далёк от утопии – были и финансовые пузыри, и спамеры, и тысяча других проблем, – но мы считали, что под этими недостатками скрывается история прогресса.

Прошлый год отметил точку окончательного краха такого нарратива. Конечно, существование интернет-скептиков – не новость; разница в том, что теперь критиками всё чаще выступают прежние энтузиасты.

«Мы должны исправить интернет, – написал Уолтер Айзексон, биограф Стива Джобса, в статье, опубликованной через несколько недель после избрания Дональда Трампа президентом. – За 40 лет он начал разлагаться и разлагать нас»

Бывший стратег Google Джеймс Уильямс сказал The Guardian: «Динамика экономики внимания структурно устроена так, чтобы подрывать человеческую волю». В своём блоге Брэд Бёрнхэм, управляющий партнёр ведущей нью-йоркской венчурной фирмы Union Square Ventures, посетовал на сопутствующий вред квазимонополий цифрового века:

«Издатели превращаются в поставщиков товарного контента в море однообразного контента новостной ленты Фейсбука. Доход сайтов сокращается из-за небольших изменений в поисковых алгоритмах Google. А производители беспомощно наблюдают, как падают их продажи, когда Amazon решает поставлять товары из Китая и переадресовывать спрос на свои собственные продукты»

Даже Бернерс-Ли, изобретатель веба, написал пост, где выразил обеспокоенность тем, что основанная на рекламе модель соцсетей и поисковых служб создаёт климат, где «дезинформация или фейковые новости, удивительные, шокирующие или рассчитанные на воздействие на наши предубеждения, способны распространяться со скоростью света».

Для большинства критиков решение этих масштабных структурных проблем заключается либо в выработке внимательности к опасностям этих инструментов – отключить смартфоны, не подпускать детей к соцсетям, – либо в строгом регулировании и антимонопольной политике: технические гиганты должны контролироваться так же тщательно, как и другие отрасли, жизненно необходимые для общества, такие как железная дорога или старые телефонные сети. Обе эти идеи похвальны: нам, вероятно, стоит выработать новый набор привычек, управляющих нашим взаимодействием с соцсетями, и кажется вполне разумным, что такие влиятельные компании, как Google и Facebook, должны подвергаться такому же регулированию, как, например, телевизионные сети. Но такие меры вряд ли исправят основополагающие проблемы онлайн-мира. В конце концов, вызов Microsoft в 1990-х бросило не только антимонопольное подразделение Министерства юстиции США; подорвать господствующее положение Microsoft также помогло появление нового программного и аппаратного обеспечения – веб, программы с открытым кодом и продукты Apple.

Представители и продукты компании Microsoft участвуют в презентации Apple, 2015 год

Евангелисты блокчейн-платформ, таких как Ethereum, убеждены, что аналогичный массив инноваций в программном обеспечении, криптографии и распределённых системах способен решить сегодняшние цифровые проблемы: вредное стимулирование онлайн-рекламы; квазимонополию Facebook, Google и Amazon; кампании по дезинформации. Если они преуспеют, их творения смогут бросить вызов гегемонии технических гигантов намного эффективнее, чем любое антимонопольное регулирование. Заявляется даже о предложении альтернативы капиталистической модели «победитель получает всё», из-за которой неравное распределение богатств достигло уровней, невиданных со времён баронов-разбойников.

Пока такое лекарство не заметно ни в одном продукте, который был бы понятен простому потребителю технологий. Единственный проект на блокчейне, успевший достичь массового признания – Биткойн, пребывающий в самом разгаре пузыря, в сравнении с которым безумие вокруг акций интернет-компаний в 1990-х выглядит как распродажа в соседском гараже. И здесь заключён когнитивный диссонанс, с которым сталкивается каждый, кто пытается разобраться в блокчейне: потенциальная сила этой мнимой революции активно подтачивается привлекаемой ею толпой, сборищем шарлатанов, лжепророков и наёмников. Не впервые технологи, стремящиеся к открытой и децентрализованной сети, оказались в окружении волны оппортунистов, желающих быстро разбогатеть. Вопрос в том, сохранится ли реальное обещание блокчейна после схлопывания пузыря.

На этом хочется завершить первую часть статьи. Вскоре мы опубликуем ещё пару частей, и чтобы не пропустить продолжение, 

Источник: bitnovosti.com